Николай Герасимович Кузнецов

(1902–1974)

Советский Военно-Морской Флот в последние часы перед нападением фашистской Германии находился в полной боевой готовности. Всего 13 минут понадобилось для того, чтобы все флоты и флотилии получили указания о переходе на готовность № 1. В результате ВМФ в ночь на 22 июня 1941 года и в последующий день не потерял ни одного военного корабля, ни одного самолета, нанеся ощутимый урон противнику.

Большая, поистине неоценимая роль в подготовке военно-морских сил страны к боевым действиям, к любой внезапности принадлежит наркому ВМФ Николаю Герасимовичу Кузнецову. За одно лишь это он вошел бы в историю Великой Отечественной войны как замечательный флотоводец. Но адмирал флота Советского Союза привел советских моряков к полной победе над сильным врагом.

Родился будущий адмирал, как и большинство флотоводцев, вдали от моря, в деревне Медведково, что в двадцати верстах от Котласа, в июле 1902 года. Затерянная в лесах деревушка располагалась на берегах небольшой речки Ухтомки. Многие крестьянские ребятишки не умели даже плавать. Однако именно из этих мест выходили на далекий восток первооткрыватели сибирских рек, северных морей, Камчатки, Аляски и т. д. Стало уже традицией стремление крестьянских парней служить на флоте.

Ничего другого не желал для себя в будущем и Коля Кузнецов. Он успешно окончил три класса церковноприходской школы и буквально пристрастился к чтению. Возможно, что читал мальчик книги о море, о морских сражениях, знаменитых флотоводцах, но времени на чтение вскоре совсем не стало. В 1915 году умер отец, и семья осталась без кормильца.

Из Архангельска приехал дядя, брат отца, и забрал с собой 13-летнего Колю. Он обещал позаботиться об образовании племянника и устройстве его на приличную работу. Так юноша оставил родную деревню и отправился в далекий Архангельск. От Котласа плыли по Двине на колесном буксире «Федор». Пароходишко был старый, грязноватый, но Николаю, впервые оказавшемуся на настоящем судне, все было интересно. Это было первое «дальнее плавание» будущего флотоводца, ставшее одним из главных событий его юности.

Жилось у дяди Коле неплохо, но вот на учебу времени почти совсем не оставалось. Конечно, он вместе с двоюродным братом ходил в школу, но брат – ежедневно, а Коля – время от времени. Приходилось работать по дому, да и в качестве посыльного дядя использовал его весьма часто.

Николай принял первое самостоятельное решение: он поступил рассыльным в управление работ по улучшению Архангельского порта. Судьба все теснее и теснее связывала юношу с морем.

Кузнецову было 15 лет, когда совершилась Октябрьская революция. В управлении, как везде, служащие, матросы, подрядчики спорили до хрипоты. Споры эти продолжались и на митингах – одни были за большевиков, другие за эсеров, третьи вообще не признавали никакой власти. Юноша с большим интересом слушал спорщиков, но при этом он еще не пытался разобраться в сути дискуссий.

Вместе со сверстниками он жадно впитывал новые известия, стремился оказаться свидетелем необычных событий. Скоро до Архангельска дошли известия о том, что в Мурманске высадились англичане и американцы. Большевики начали вывозить оружие, боеприпасы, продовольствие и обмундирование в Котлас, в глубь страны.

Николай в эти дни был озабочен тем, как добраться до родной деревни – нужно было помочь своим по хозяйству. Прежде он ездил домой регулярно, но теперь все было гораздо сложнее. Все же в июне 1918 года Кузнецову удалось добраться до Медведкова, где он и застрял надолго. Мать была очень довольна: деревню война не затронула, а повзрослевший сын стал отменным помощником.

Видимо, Николай Кузнецов не стремился к тому, чтобы окончательно превратиться в сельского хозяина. Зимой 1919 года в Котласе неожиданно для близких он добровольно поступил в Северодвинскую флотилию. Молодой краснофлотец рвался в бой, но его определили в штаб перепечатывать на пишущей машинке приказы, списки и прочие бумаги.

День за днем, неделю за неделей строчил Кузнецов на своем «Ундервуде», освоил делопроизводство флотилии, но постоянно просил своих начальников о переводе в боевой экипаж. Николай добился своего, но, пока он освоился на канонерской лодке, бои на Севере закончились. Красная Армия вышвырнула из Архангельска интервентов и белогвардейцев. Северодвинскую военную флотилию за ненадобностью расформировали, и военмор Кузнецов вновь оказался на берегу.

Можно было вернуться домой, но Николай остался на службе. Шесть месяцев он провел в Соломбале, во флотском полуэкипаже. Целыми днями краснофлотцы занимались строевыми занятиями, лишь изредка отвлекаясь на караульную службу и хозяйственные работы. Именно тогда Николай Кузнецов и стал отменным строевиком, обрел внутреннюю собранность, дисциплинированность, подтянутость.

Позднее молодых военморов отправили на Балтику. Кораблей у Советской республики было еще маловато, и обучение продолжалось на берегу. В это время вспыхнул Кронштадтский мятеж. Войска штурмовали мятежную крепость, а Кузнецов и его товарищи всего-навсего ходили в караул к Адмиралтейству. После мятежа строгая комиссия проверяла личный состав флота, чтобы избавиться от чужеродных элементов. Николаю Кузнецову, к его удивлению, председатель комиссии посоветовал учиться на морского командира. Вскоре Кузнецов оказался в подготовительной школе военно-морского училища, а затем стал курсантом.

Занимался Кузнецов прилежно, добросовестно. Особенное внимание уделял он морской практике. Четыре кампании отплавал курсант на крейсере «Аврора», линкоре «Парижская коммуна» и других кораблях. Он побывал в Северном и Норвежском морях, в Атлантическом и Ледовитом океанах. Командир линкора внимательно присматривался к старшекурсникам, выбирал наиболее подходящих для службы на его корабле.

Кузнецова он выделил особо и прислал запрос, чтобы этого выпускника направили на «Парижскую коммуну». Многие сокурсники завидовали Николаю, служба на таком корабле считалась почетной. Однако Николай удивил всех. Как отличник он имел право выбрать флот, на котором желал служить. Никто не сомневался, что Кузнецов выберет Балтику, благо место на линкоре «Парижская коммуна» ему было обеспечено. Однако молодой моряк избрал Черноморский флот.

Черноморского флота в 1926 году практически не существовало: часть кораблей во время гражданской войны была затоплена своими моряками, остальные корабли угнали за границу белогвардейцы и интервенты. Из действующих кораблей было лишь два эсминца и крейсер «Коминтерн». Да еще достраивался заложенный до революции крейсер «Адмирал Нахимов», получивший теперь название «Червона Украина». Вот на этом-то корабле и пожелал служить Николай Герасимович Кузнецов.

Последовало назначение в Севастополь. Корабль достраивался на заводе, готовился к ходовым испытаниям. Команда жила на берегу, в казарме. Кузнецов был назначен командиром батареи и строевой роты. Каждое утро он отводил подчиненных на корабль (они помогали рабочим), а сам вместе с инженером проверял готовность машин, помещений, различных приспособлений. Со временем не нашлось ни одной выгородки, ни одного помещения, где бы не побывал молодой офицер.

Н. Г. Кузнецов становился опытным моряком. Как одного из наиболее подготовленных и перспективных командиров его направили на учебу в Военно-морскую академию. Учился Николай Герасимович с большим увлечением. Программа академии не казалась ему сложной. Вместе со своим другом В. А. Алафузовым он решил еще серьезно заняться и изучением иностранного языка. Друзья попросили начальника академии выделить им отдельного преподавателя. Изучение немецкого языка пошло столь быстро, что через год оба слушателя читали без словарей и разговаривали вполне свободно. Тогда Кузнецов и Алафузов решили овладеть и французским языком. К концу занятий в академии Николай Герасимович сдал экзамены на звание переводчика третьего разряда по немецкому и французскому языкам.

Стажировку Кузнецов проходил в штабе морских сил Балтики. И здесь он заслужил самые благоприятные отзывы. Флагман (адмирал) Л. М. Галлер, заслуженный военный моряк, считал Николая Герасимовича очень перспективным специалистом и предложил ему ответственную должность в штабе.

В 1932 году Н. Г. Кузнецов с отличием закончил оперативный факультет Военно-морской академии и был награжден именным оружием начальником военно-морских сил РККА. Перед ним открывались самые широкие возможности, однако Кузнецов вновь удивил всех. Он категорически отказался от высокой штабной должности, отказался принять командование большим кораблем, но согласился стать старшим помощником командира корабля. Это был вполне осознанный выбор: нельзя стать хорошим командиром корабля, перешагнув должность старпома. Ведь на корабле старпом отвечает за все: за боевую готовность, за дисциплину, за организацию повседневной службы и учебы. Командир – лицо контролирующее, дающее указания, держащее связь с вышестоящим командованием. В море, в походе, в бою командир руководит кораблем, но заботится о его постоянной готовности старший помощник. Должность старпома – важная ступень на пути становления командира.

Н. Г. Кузнецов получил назначение на новый крейсер «Красный Кавказ». Этот крейсер, едва вступив в строй на Черном море, потерпел аварию, столкнувшись с другим судном. Корабль находился на заводе, с него списали почти весь проштрафившийся командный состав. На укрепление экипажа с Балтики прислали нового командира, а старпомом предложили стать Кузнецову. Так он снова оказался на Черном море.

Обстановка на крейсере была тяжелая, настроение у людей подавленное. Да еще и командир оказался практиком из бывших матросов. Это был хороший человек, лихой командир эсминца, но новейший крейсер с большим экипажем был ему не по силам. Сперва он пытался что-то делать, но затем передоверил все заботы своему старпому. Николай Герасимович тогда не был женат и все свое время проводил на корабле. Все силы и знания он отдавал наведению уставного порядка, сколачиванию дружного экипажа. Многие считали его чуть ли не женоненавистником, но после 30 лет Кузнецов обзавелся семьей и был счастлив в семейной жизни. Вместе с женой Верой Николаевной он вырастил трех сыновей – Виктора, Николая и Владимира. Однако это произошло позднее.

Новый старпом был близок матросам, он и сам хлебнул матросской жизни. За короткое время корабль и экипаж поразительно изменились. Кузнецов заставил всех командиров боевых частей и даже флагманских специалистов (ему не подчиненных) работать над методикой боевой подготовки. Прежде на флоте такой методики не существовало. Раньше старослужащие обучали новичков, как и что делать. Теперь же учения проводились по боевым частям и по кораблю в целом. Инициатива и опыт Н. Г. Кузнецова легли в основу «Курса боевой подготовки корабля», разработанного в масштабе всего флота.

Через год крейсер «Красный Кавказ» стал одним из лучших кораблей Черноморского флота. Именно ему доверили в сопровождении двух эсминцев совершить длительный заграничный поход в Турцию, Грецию и Италию. Моряки оправдали доверие командования, продемонстрировав отличную выучку и организованность. А старпом «Красного Кавказа» обогатился опытом длительного заграничного плавания. Теперь он вполне мог взять на себя командование кораблем. Так думали и его начальники, и прежде всего командующий флотом Иван Кузьмич Кожанов.

В сентябре 1933 года Кожанов неожиданно вызвал Николая Герасимовича на крейсер «Червона Украина», который был флагманским кораблем. Все стало ясно с первых же слов: Кузнецов был назначен командиром этого корабля. И сразу крейсер отправился в поход в Батуми.

Свой первый командирский день Николай Герасимович начал необычно. После подъема флага он обошел строй моряков, вглядываясь в лица. Затем он попросту, по-дружески, рассказал людям о себе, чтобы краснофлотцы знали, кто у них командир.

Служить с Кузнецовым было нелегко, но очень интересно. Он во все вносил что-то свое, новое. Так, ускорены были сроки зимнего ремонта, и корабль значительно раньше вышел в море. Это благоприятно сказалось на боевой подготовке крейсера. «Червона Украина» успешно боролась за первое место на флоте.

Николай Герасимович достиг ювелирной точности в управлении кораблем. Во время учений в этом убедился сам начальник боевой подготовки ВМФ Э. С. Панцержанский. На разборе учений старый моряк очень высоко оценил боевую подготовку крейсера и его командира.

Многому научился Кузнецов и у командующего Черноморским флотом И. К. Кожанова и опытнейших флагманских специалистов, которые постоянно находились на «Червоной Украине». Кожанов принимал в присутствии командира флагманского корабля решения по самым разным вопросам, иногда даже советуясь с Кузнецовым. Это была отличная школа, которая пригодилась Николаю Герасимовичу в дальнейшем.

Во второй половине 30-х годов обстановка в мире становилась все более напряженной: явной становилась угроза новой большой войны. Открытая схватка с фашизмом уже несколько лет проходила в Испании. Николай Герасимович был направлен туда в качестве военно-морского атташе.

Свою деятельность Николай Герасимович начал с изучения испанского языка. Знание французского облегчило дело. Кузнецов сразу же смог установить контакты с испанскими моряками. Убедившись в компетентности Николая Герасимовича, морской министр республиканского правительства Индалесио Присто настоял на назначении его главным морским советником и доверил ему организацию морских перевозок из портов СССР в Испанию.

«Альмиранте Николасу», испанцы считали капитана 1-го ранга Кузнецова адмиралом, приходилось решать множество труднейших проблем: наладить регулярное движение советских торговых судов, обеспечить защиту конвоев от нападения с моря и воздуха, организовать быструю выгрузку военной техники, отправку танков, орудий, самолетов на фронт. При этом ему нужно было заботиться о прикрытии мест выгрузки от атак с воздуха. Приходилось ему поддерживать постоянный контакт с испанскими моряками и, естественно, контролировать деятельность всех советских военно-морских советников.

Лишь молодость и крепкое здоровье позволяли выдержать такие сверхнагрузки, но Кузнецов успешно делал свое дело. Авторитет его был чрезвычайно высок и среди советских военных специалистов, и среди испанских моряков. Испанский опыт пригодился ему позднее, когда понадобилось снабжать морским путем блокированную Одессу, осажденный Севастополь, оставшуюся без сухопутных коммуникаций Керчь, понадобилось везти туда войска, вооружение и боеприпасы, продовольствие, вывозить оттуда раненых воинов, мирных жителей.

Испанский период жизни Н. Г. Кузнецова закончился так же внезапно, как и начался. В августе 1937 года его вызвали в Москву. В Кремле Николаю Герасимовичу были вручены ордена Ленина и Красного Знамени. Потом его принял нарком обороны маршал К. Е. Ворошилов. Кузнецов думал, что скоро вернется в Испанию, но вышло иначе. Он поехал в далекий город Владивосток. Капитан 1-го ранга Н. Г. Кузнецов был назначен заместителем командующего Тихоокеанским флотом.

На Дальнем Востоке спокойствия не было: японские милитаристы очень желали прибрать к рукам Приморский край и некоторые другие советские территории. Самураи полностью господствовали на море: у них было десять авианосцев, десять линкоров, тридцать пять крейсеров, более ста эсминцев. Советский флот на Тихом океане лишь начал наращивать силы. Лишь десяток эсминцев, среди них несколько устаревших, шесть сторожевых кораблей да еще торпедные катера, тральщики. Только по подводным лодкам имелось примерное равенство.

Практически японцы могли высадить свои войска в любой точке дальневосточного побережья, протянувшегося на тысячи километров. Советскому командованию нужно было заботиться о том, как защитить побережье. Николаю Герасимовичу пришлось сразу же окунуться в массу самых неотложных дел. Едва успел он ознакомиться с обстановкой, побывать на кораблях и береговых батареях, как поступил приказ о повышении. Из заместителя Кузнецов превратился в командующего флотом. Это был небывалый случай: капитан 1-го ранга в 36 лет возглавил флот.

Столь резкий взлет не вскружил Николаю Герасимовичу голову. Ему некогда было и думать об этом. Ведь на заводах строились боевые корабли, создавалось во Владивостоке Высшее военно-морское училище, которое нужно было контролировать.

Новый командующий много внимания уделял строительству береговых батарей, усилению морской авиации. В ряде пунктов велось строительство аэродромов, военных городков. Везде Н. Г. Кузнецов побывал, добираясь до объектов на машине, на тракторе, самолетом и пешком.

Его энергия и настойчивость приносили свои плоды. Он мог вскоре уже уверенно сказать, что Владивосток, главная база флота, наглухо закрыт для противника, авиация и мощные береговые батареи не пропустят сюда корабли противника. Там же, где высадка войск противника была возможна, флот отрабатывал взаимодействие с сухопутными войсками, готовясь совместно отражать натиск самураев. Николай Герасимович не только планировал такие учения, но и обязательно присутствовал на них вместе с прославленным маршалом В. К. Блюхером. Это были важные уроки взаимодействия разных родов войск.

Вскоре грянула военная гроза. В июле 1938 года японские войска перешли границу на юге Приморья, возле озера Хасан, стремясь захватить сопки Заозерную и Безымянную. С этих высот открывалась прямая дорога на Владивосток. Бои развернулись ожесточенные, с большими потерями с обеих сторон. Флот перебрасывал к местам сражений военные части и грузы, вывозил раненых.

Николай Герасимович ожидал ударов противника и с моря. Подводные лодки заняли позиции на возможных путях движения вражеских кораблей, в полной готовности были и торпедные катера. Командующий флотом много думал и о том, как обезопасить корабли от японской авиации. Он приказал держать экипажи кораблей в постоянном напряжении. Он считал, что лучше сыграть три ложные тревоги, чем прозевать одну действительную опасность. Однако если тревог слишком много, к ним начинают относиться как к ненужному, бессмысленному беспокойству.

Над этой проблемой Николай Герасимович много размышлял. В результате родилась система оперативной готовности. Суть ее сводилась к тому, чтобы заранее позаботиться о каждом корабле, каждой воинской части, о мирных жителях, определив варианты возможных действий. По предварительному сигналу опасности весь флот, все базы, все тыловые службы приводятся в определенную степень готовности (личный состав получает оружие и боеприпасы, штабы переходят на постоянное дежурство, интенданты снабжают корабли всем необходимым, электрики могут мгновенно отключить освещение в городе, на базе, обеспечив автомаскировку и т. д.). Звучит новый сигнал, и вся разветвленная система разом начинает действовать, как положено в военное время.

В разгар событий на озере Хасан, когда возникла реальная опасность для Владивостока, состоялась проверка готовности флота. Даже при наличии плана получилось далеко не все, план требовал обдумывания и проработки. Однако начало большого и важного дела было положено.

В конце 1937 года был создан Наркомат Военно-Морского Флота СССР. Это явилось важным событием. Советский военный флот рос, пополнялся новыми кораблями. Однако руководство наркомата постоянно менялось, морскими начальниками становились люди, мало смыслившие в морских делах. В марте 1939 года Николай Герасимович принимал участие в работе XVIII съезда ВКП(б). Неожиданно в перерыве к нему подошел Сталин и ознакомил его с рапортом наркома Фриновского, просившего об отставке из-за «незнания морского дела».

– Вам понятно? – спросил Сталин и, не дожидаясь ответа, ушел. Кузнецову далеко не все было понятно, но вскоре многое разъяснилось. Николай Герасимович получил новое назначение: он стал первым заместителем наркома ВМФ.

Ситуация сложилась странная: первый заместитель наркома был, а наркома так и не назначили. Накопилось много вопросов, которые требовали немедленного решения, и Кузнецов стал исполнять обязанности народного комиссара. Большую помощь ему оказывал начальник Главного морского штаба Лев Михайлович Галлер. Вскоре последовало назначение Николая Герасимовича наркомом ВМФ СССР.

Хорошее знание морской службы позволило Кузнецову быстро войти в курс новых обязанностей. Теперь он мог использовать свой опыт и вводить все оправдавшие себя новшества в масштабах Военно-Морского Флота. Главной своей задачей новый нарком считал повышение флотской боеготовности. Не дать врагу застать нас врасплох, нанести внезапный удар – вот что занимало его помыслы.

Результатом стала стройная, отработанная на практике трехступенчатая система боевой готовности. Это было детище Николая Герасимовича. Готовность № 3 – обычное состояние кораблей и частей. Они занимаются обычной боевой учебой. Когда же объявляется готовность № 2, корабли и части получают снаряды, торпеды, горючее и все другие запасы. Увольнения сокращаются до минимума, устанавливаются специальные дежурства. Распорядок дня, учеба – все строилось с учетом напряженного положения. Такая готовность, хоть она и вызывает определенные трудности, может длиться неделями и даже месяцами. И, наконец, готовность № 1. Объявляют ее лишь в случае действительной опасности. Корабли при этом полностью изготовлены к немедленным и решительным действиям. Начались упорные тренировки, которые позволили довести эту систему почти до совершенства.

В июне 1941 года Николай Герасимович стал адмиралом. В ночь на 22 июня он без колебаний отдал приказ о введении на флотах и флотилиях готовности № 1. В результате Черноморский, Северный, Краснознаменный Балтийский флоты, Пинская и Дунайская военные флотилии дали отпор врагу с первых же минут нападения.

25 июня 1941 года корабли Черноморского флота нанесли удар по румынскому порту Констанце, где имелись большие запасы горючего для Германии. Цель была достигнута, но не обошлось без потерь. При отходе кораблей лидер «Москва» взорвался на мине. Операцию тщательно проанализировали в Главном морском штабе и наркомате. Адмирал Кузнецов был озабочен возросшей минной опасностью: противник применял новые электромагнитные мины, против которых не было средств защиты. Николай Герасимович добился создания специальной группы ученых для раскрытия секретов нового оружия немцев и выработки контрмер. Лучшие физики страны, в том числе И. В. Курчатов и А. П. Александров, успешно решили эту задачу.

На море советский флот справлялся с атаками врага, но на берегу положение было иным. Вскоре противник подошел к Одессе, Таллину, нависла угроза над Севастополем и Ленинградом. Корабли и морские батареи повернули свои орудия на 180 градусов. Морские гарнизоны вынуждены были подчиняться общевойсковым начальникам, далеко не всегда знавшим действительные силы и возможности флота. Возникала путаница и неразбериха. Адмиралу пришлось использовать все свое влияние, обращаться к И. В. Сталину, чтобы навести твердый порядок в этом вопросе. В Одессе и Севастополе удалось в конце концов навести порядок, а вот в Таллине царила неразбериха – моряки сражались сами по себе, пехота – сама по себе. Отстоять город не удалось. Однако эвакуация флота и войск проходила уже организованно. Около 200 кораблей и судов, взяв 23 тысячи солдат и офицеров, совершили прорыв из Таллина в Кронштадт через минные поля, подвергаясь постоянным ударам немцев.

Вряд ли можно отнести эту операцию военного флота к поражению. Ведь приказ моряки выполнили, ядро Балтийского флота было спасено, но адмирал Кузнецов имел свое мнение по этому вопросу. Опыт, полученный при прорыве из Таллина, был впоследствии использован при эвакуации войск из Одессы и Севастополя. Операция в Одессе была спланирована и организована так умело, что флот не имел потерь.

Николай Герасимович настоятельно требовал от своих подчиненных сражаться с врагом в полном содружестве с сухопутными войсками. Флот поддерживал огнем и десантными операциями сухопутные силы, а те всемерно поддерживали моряков. Морская авиация не понесла потерь при нападении германских войск. Морские летчики были хозяевами воздушного пространства над морем и побережьем. Более того, поскольку сухопутные войска в Прибалтике утратили свою авиацию, морские летчики использовались для помощи армейским частям. Авиаторы работали с такой нагрузкой, что за месяц накопили богатейший опыт.

После долгих раздумий адмиралы Н. Г. Кузнецов и В. А. Алафузов пришли к выводу о возможности нанесения бомбового удара силами морской авиации по Берлину. Операция была тщательно спланирована и получила одобрение Верховного главнокомандующего Сталина. 7 августа 1941 года, стартовав с острова Эзель, 15 бомбардировщиков Балтийского флота направились к Берлину. Вел группу полковник Е. Н. Преображенский. Берлин не был затемнен, ведь рейхсмаршал Г. Геринг клятвенно заверил немцев, что на столицу рейха не упадет ни одна бомба. Однако морские летчики метко бомбили намеченные объекты. Все самолеты затем благополучно вернулись на базу.

По всему миру разнеслась удивительная новость: русские бомбят Берлин! Бомбят, когда гитлеровцы приближались к Москве и Ленинграду, когда фашистская пропаганда трубила о скорой победе над СССР. Налеты на Берлин продолжались до 5 сентября, до той поры, пока не пришлось оставить Таллин и базу на Эзеле. Всего было сброшено 311 больших бомб. Эффект был велик, особенно психологический. Видимо, многие немцы тогда задумались о том, куда их ведут фашисты. Адмирал Кузнецов впоследствии говорил, что решение послать флотскую авиацию на Берлин было одним из самых трудных и рискованных в его жизни.

Весьма сложной и ответственной задачей, которой пришлось заниматься Николаю Герасимовичу, была организация морских перевозок в СССР из США. Кузнецов из имеющихся вариантов выбрал путь самый короткий, хотя и очень трудный: из США через Северную Атлантику, через Баренцево море в Мурманский и Архангельский порты. Вместе с командующим Северным флотом А. Г. Головко он обсудил и наметил порядок встреч и сопровождений конвоев, меры по защите мест выгрузки с моря и воздуха. Были приняты меры и по усилению Северного флота кораблями и подлодками с Тихого океана. Транспорты союзников с необходимыми грузами двинулись на Мурманск и Архангельск.

В начале 1942 года Верховный главнокомандующий приказал Кузнецову сформировать из моряков новые полки, бригады для действий на берегу, использовав для этой цели 150 тысяч краснофлотцев, старшин и офицеров. Командованию РККА требовались особо стойкие части. Задача была трудной – флот лишался специалистов, – но почетной – действия морской пехоты оценивались очень высоко.

Действительно, моряки показали себя на суше с самой хорошей стороны. Ни один город, который защищали моряки, ни одна флотская база не были оставлены без приказа. Моряки спасли Ленинград, отстояли Мурманск. Более того, на крайнем правом крыле советско-германского фронта, на Муста-Турунти, морская пехота не отошла от пограничного знака № 1. Это было единственное место, где врагам не удалось перейти нашу границу.

Моряки героически защищали Москву, Одессу, Севастополь. И вот они понадобились вновь. Одновременно шло и формирование Волжской флотилии. Времени у адмирала было в обрез. Поразмыслив, Николай Герасимович решил направить на Волгу моряков с Северного, Балтийского и Черноморского флотов, а морские стрелковые бригады укомплектовать в основном моряками Тихоокеанского флота и Амурской флотилии.

Пока бригады развертывались и вооружались, прошло несколько месяцев. Получилось так, что все они были брошены на новый и самый опасный участок фронта – Сталинград. Матросы сражались геройски и внесли значительный вклад в оборону города-героя. Моряки составляли основу 2-й гвардейской армии Р. Я. Малиновского, которая отбила все попытки войск Манштейна деблокировать окруженную под Сталинградом группировку Паулюса.

Николай Герасимович понимал, что помощь моряков еще понадобится сухопутным войскам. По его настоянию была воссоздана и полностью укомплектована личным составом Днепровская военная флотилия. Выполняя замысел своего наркома, моряки флотилии совершили весной 1945 года уникальный переход, пройдя пятьсот километров по рекам и полуразрушенным каналам от Днепра до Одера и Шпрее. Канонерские лодки, бронекатера, плавучие батареи, полуглиссеры приняли активное участие в штурме германской столицы.

Большие задачи были поставлены флоту при разгроме японских милитаристов. Н. Г. Кузнецов приказал усилить Тихоокеанский флот и Амурскую флотилию моряками с других флотов, имевшими боевой опыт.

Тихоокеанский флот в течение двух недель провел небывалый по дерзости и быстроте каскад десантных операций.

Почти одновременно моряки высадились в Сейсине и Порт-Артуре, в Гензане и на Сахалине, на островах Курильской гряды. Они сломили яростное сопротивление японцев в кровопролитных боях. Активно действовала и морская авиация.

У адмирала Кузнецова, руководившего операциями на море, были все основания быть довольным действиями своих подчиненных. Даже скуповатый на похвалы И. В. Сталин в одном из разговоров по телефону шутя спросил адмирала:

– Все еще воюете? – и предупредил: – Японские острова не трогайте. На Хоккайдо высаживаться не следует. – Это было ясно выраженное одобрение действий моряков-тихоокеанцев.

– Без приказа не будем, – ответил Николай Герасимович.

Десятки моряков, особо отличившихся в борьбе с самураями, были удостоены звания Героя Советского Союза. Золотая звезда заслуженно украсила и грудь адмирала флота Кузнецова.

В годы войны прославленный флотоводец пользовался любовью подчиненных, авторитет его был велик и среди моряков, и у руководства страны.

Николай Герасимович принадлежал к числу немногих людей, которые не боялись возражать Сталину, отстаивать свое мнение. Пока шла война, вождь выслушивал и даже соглашался. Теперь же он поступал с прославленными военачальниками иначе. Сперва он отдалил от себя маршала Георгия Константиновича Жукова, а затем пришел черед и адмирала Кузнецова.

В январе 1946 года Сталин предложил разделить Балтийский флот на два – Северо-Балтийский и Юго-Балтийский. Кузнецов выступил против, ибо это было нецелесообразно. Вождь резко одернул наркома и велел не рассуждать, а выполнять.

– Если я негоден, снимайте, – сказал Николай Герасимович.

– Когда надо будет, уберем, – отрезал Сталин. Он не угрожал понапрасну.

На Кузнецова и его «приспешников» – адмиралов Алафузова, Степанова и Галлера – поступил донос, что они продали американцам секрет парашютной торпеды.

Торпеда эта была давно рассекречена, но по настоянию Берии три заслуженных боевых адмирала были осуждены. Кузнецова суд оправдал, но он был понижен в звании до контр-адмирала и отправлен командовать Тихоокеанским флотом. Одновременно был упразднен и Наркомат Военно-Морского Флота.

Через несколько лет по предложению того же Сталина Наркомат ВМФ был восстановлен (теперь уже Министерство ВМФ), а министром назначен был Николай Герасимович Кузнецов. Погоны адмирала флота ему возвратили позже.

В 1953 году он стал первым заместителем министра обороны СССР – главнокомандующим ВМФ. В 1955 году Кузнецову было присвоено звание адмирала флота Советского Союза.

Николай Герасимович оставался верным себе. Когда по инициативе Н. С. Хрущева принялись ретиво сокращать армию и резать на металлолом военные корабли, он не смог молчать. И вторично был понижен в звании до вице-адмирала и полностью отстранен от морских дел.

Прославленный флотоводец не числился больше на флоте. Однако он продолжал жить и трудиться ради любимого дела. Н. Г. Кузнецов написал ряд статей, очерков, выпустил несколько книг. Скончался он в декабре 1974 года. День его похорон был днем траура на всех флотах и флотилиях.

Советские моряки надеялись, что справедливость будет восстановлена, что флотоводцу вернут звание адмирала флота Советского Союза. 26 июля 1988 года Верховный Совет СССР принял Указ о восстановлении Н. Г. Кузнецова в прежнем воинском звании. Посмертная реабилитация флотоводца наконец-то состоялась.